Хроники Шома - Евгений Парушин

Даниил удивился, насколько легко батюшка отмахнулся от проблемы, которая казалась ему весьма интересной и достойной обсуждения, но решил не продолжать и предложил:

– Не следует ли нам позвать Кузьмича, чаем напоить?

Отец Фёдор покачал головой:

– Не следует. Кузьмич никогда и ни к кому в дом не заходит, так уж повелось, да и мне пора, припозднился я, ещё дела по пути есть – и решительно встал.

Даниил проводил батюшку до машины, у которой на траве, раскинув руки и ноги, сладко спал богатырским сном Кузьмич. Почувствовав, что на него смотрят, Кузьмич мгновенно проснулся и вскочил легко, как юноша и, потянувшись так, что затрещали суставы, вопросительно посмотрел на подошедших к нему мужчин.

Батюшка ласково сказал:

– Поехали домой, Кузьмич, мы очень хорошо поговорили.

И они уехали, оставив за собой огромный шлейф пыли.

Кто ты, Сашо?

Сашо исчез и не появлялся, а Даниил не искал встречи, полагая, что всему своё время. В выходные, как обычно, собрались родичи, всё шло по отработанному годами сценарию, только младший внук несколько раз исчезал на час-полтора, а когда появлялся, на его мордочке было написано редкостное удовольствие. На вопросы родителей спокойно отвечал, что гулял с ребятами на другом конце деревни, хитро поглядывая на Даниила.

Прошло немало времени и Даниилу снова захотелось пообщаться с Сашо. Устроившись поудобнее в кресле перед огнём и убедившись, что пушистый шар привычно расположился в его руке, он попросил Сашо рассказать о себе. Собственно вопроса было два – есть ли у Сашо «братья» и «сестры» и почему именно ему, Даниилу, выпало счастье или несчастье встретить его на своём пути.

– Вопросы очень трудные и придётся потратить немало времени, чтобы ты смог понять ответы на них, – начал Сашо.

– Давай, я готов, – нетерпеливо сказал Даниил.

Казалось, что Сашо задумался, но это была просто пауза для того, чтобы Даниил сосредоточился:

– Начнём с самого простого – братьев и сестёр, как ты выразился. Конечно, таких хранителей памяти сделали много. И среди них нет совершенно одинаковых. Общее, конечно есть, а именно объем знаний, который получен каждым из нас при создании и мощнейший интеллект, какой только мог создать наш конгломерат цивилизаций. А вот индивидуальные черты максимально разнообразны для того, чтобы повысить вероятность адаптации к особенностям цивилизаций в тех мирах, куда нас закинет хаос после распада прошедшей свой круг вселенной.

Даниил удивился:

– Не понимаю, в чем могут заключаться индивидуальные черты. Разные программы обработки – вряд ли. Что же тогда уникально?

Сашо понял вопрос и пояснил:

– Речь идёт о наборе базисов, например, активность-пассивность или сочувствие-безразличие при поиске партнёра для контакта.

Тут Сашо сделал большую паузу, вызвав волнение у Даниила, и продолжил:

– Если пользоваться привычными для тебя терминами, то можно сказать, что память, процессор и программа у всех практически идентичны, а различаются души, вложенные в каждый артефакт при его создании. Только душа – вовсе не алгоритм обработки, как ты подумал, это то, что заложено в систему реакций при обучении. Неким зародышем подобных систем у вас можно считать программы нейросетей.

Даниил сделал вид, что понял, хотя вопросов было безумное количество, причём в основном абсолютно идиотских. Потому он попросил передышки и ответа на второй заданный им вопрос, который вертелся в голове уже давно:

– Почему ты выбрал меня, а не кто-то другого из миллиардов жителей планеты?

Сашо опять сделал большую паузу, как бы обдумывая ответ, а потом сообщил:

– Дело в том, что ты отличаешься от большинства людей в твоём окружении. Но не интеллектом или ещё чем-то, чем можно гордиться. Ты отличаешься от окружения тем, что рядом с тобой на всем пути почти от рождения идёт очень сильная сущность, которая постоянно помогает тебе и вытаскивает из ситуаций, в которые ты регулярно попадаешь по собственной инициативе. На земном уровне тебе помогает сущность, не так давно появившаяся на твоём пути и связанная с очень сильным эгрегором. Кроме того, есть ещё пара сущностей, которые ты приобрёл во время своих забав с шаманскими практиками и можешь с ними работать. А ещё…

Тут Сашо остановился, сделал интригующую паузу и добавил:

– Это потом, поскольку нам подобные сущности неизвестны, это что-то существенно более сложное и необъяснимое, но со временем, полагаю, тебе удастся с ними познакомить поближе. А пока, пройдись по своей жизни, вспомни, сколько раз случалось, что она вот-вот прервётся, но она продолжалась несмотря ни на что, и ты выходил из очередной передряги даже окрепшим.

Даниил загрустил, полагая, что теперь-то уж точно сошёл с ума, сущности какие-то вокруг развелись. Сам Сашо периодически представлялся ему плодом больного воображения, и лишь только его привыкший к аналитике разум сопротивлялся. Он всеми силами пытался сохранить себя, пытаясь найти хоть какое объяснение происходящему, кроме простого помешательства. И это ему пока удавалось, поскольку, во-первых, имели место железные факты, не вписывающиеся в обычные законы природы, а, во-вторых, никто из окружающих не замечал каких-либо отклонений в поведении Даниила.

В конце концов, Даниил поймал Сашо и настойчиво попросил познакомить его с «хранителем», как он себе представил первую в ряду сущностей, обнаруженных Сашо. Тот и не думал возражать, но предупредил, что нужен соответствующий момент.

Ожидание встречи с богом

Шло время, дни становились короче и прохладнее. Даниил стал реже разводить огонь на улице и предпочитал сидеть у открытой печи и медитировать или общаться с Сашо. Хотя различить эти два состояния, наверно, смог бы он один. Всё больше и больше он вспоминал намёк Сашо, думал о сущности, очень давно идущей рядом и помогавшей ему в сложных моментах жизни. Даниилу стало казаться, что речь идёт о неком «ангеле хранителе», который следит и помогает ему, но Сашо не подтвердил такую гипотезу. Он чётко сказал, что речи об «ангеле хранителе» нет и быть не может. Рядом с Даниилом обитает древняя по его меркам сущность, которая было богом исчезнувшей Гипербореи. Ещё Сашо добавил нечто, показавшееся Даниилу странным и даже диким. Он сказал, что сейчас они нужны друг другу в равной степени.

– Зачем я нужен богу Гипербореи? Это же чепуха какая-то. Чем я могу быть полезным для него… – с грустью спросил у Сашо Даниил, заподозрив себя очередной раз в лёгком помешательстве.

Сашо, как будто задумался, а потом сообщил:

– Собственно ты ему нужен для следующего шага в своём развитии, а он тебе весьма полезен, поскольку способен влиять на окружающий тебя мир, причём довольно сильно. Хотя он не может напрямую взаимодействовать с твоим миром, но обладает способностью управлять выбором случайного события, то есть при наличии вариантов, он выбирает для реализации не тот, который имеет наибольшую вероятность, а тот, который ему представляется наилучшим.

Даниил неожиданно потерял связь с Сашо и начал вспоминать свою жизнь, причём некоторые яркие куски действительно выглядели абсолютно нереальными. Он это всегда замечал, но никогда не придавал этому значения. Без особого труда он насчитал в своей жизни больше десятка безвыходных ситуаций, которые, тем не менее, завершились благополучно и с пользой для него. Это привело Даниила в дикое возбуждение, и он начал ходить по избе и вспоминать детали давно прошедших событий.

Чтобы успокоиться и систематизировать полученное знание он решил спокойно записать, по возможности не оценивая, те ситуации, где реализовались крайне маловероятные варианты развития событий. Да и, вообще, неплохо бы сохранить, хотя бы для психиатров, историю общения с Сашо, которая явно не заканчивается. А в том, что впереди много интересного, Даниил уже не сомневался. Как и положено поступать в таких случаях, Даниил включил ноутбук и, открыл файл, начатый давным-давно. Он решил продолжить записи, запротоколировать общение с Сашо и, если получится, контакты с неведомыми ему сущностями.

Даниил полагал, что сам факт ведения дневника в итоге уже выглядит как исповедь сумасшедшего или попытка оправдаться. В глубине души он считал, что дело обстоит намного хуже и кончится всё тихим помешательством. Его собственный здравый смысл почему-то молчал и не сопротивлялся происходящему.

Будучи всегда трезвым и рассудительным в жизни, сейчас он сомневался в реальности происходящего.

Писал он, конечно, не для публикации, но прекрасно понимал – всяко может сложиться в нашем суматошном мире. Поэтому он оставил лазейку, предлагая принять этот материал как просто наброски фантастических рассказов или литературное изыскание одичавшего старика и не задавать неуместных вопросов о разумности автора.